Новости – Общество
Общество
«Сказали, что отца задержат на полчаса»
Фото из архива общества «Мемориал»
Что писали своим семьям репрессированные советской властью
12 марта, 2015 17:10
8 мин
«Русская планета» изучила архивы общества «Мемориал», где хранятся личные письма репрессированных в 30–60-е годы прошлого века. В этих письмах — судьбы заключенных, разных по образованию, социальному статусу, национальности, по отношению к сложившемуся на тот момент в стране политическому режиму.
Письма писались не только на бумаге, но и на обрывках газет, бересте, папиросных коробках, кусках ткани. Писались мелким почерком, чтобы сказать как можно больше. Даже во время запрета на переписку (один из методов наказания) заключенные находили лазейки: передавали послания через выходящих на волю, выкидывали письма за территорию лагеря в надежде на то, что кто-то подберет их и отправит по нужному адресу.
Прочитать письма РП помогал заведующий отделом «Мемориального музея “Следственная тюрьма НКВД”» в Томске Василий Ханевич. По его словам, с помощью писем репрессированные делали то, что не успели на свободе: наставляли, воспитывали детей, говорили о чувствах, жалели о том, что не сбылось, строили планы, вселяли родным надежду на возвращение. Но для большинства это осталось мечтами.
«Дорогая моя звездочка Элечка»
Так начинались письма Алексея Вангенгейма к дочери. По информации из архива, метеоролог, организатор и первый руководитель гидрометеорологической службы СССР был обвинен в шпионаже, составлении ложных прогнозов погоды и приговорен в 1934 году к 10 годам заключения, а через три года осужден вторично и расстрелян. Из 168 писем, отправленных к семье в Москву, дошло и сохранилось в архиве «Мемориала» 141 письмо. Они посвящены образованию маленькой дочери Элеоноры. Любящий отец посылает ей гербарий растений, загадки, рисует птиц, животных, показывает, как сделать циркуль из нитки и карандаша, как выглядит северное сияние, фазы солнечного затмения.
Фото из архива общества «Мемориал»
В последнем письме Вангенгейм предупреждает о том, что какое-то время от него не будет вестей, но просит дочь не прекращать писать ему.
Элеонора стала палеонтологом и доктором геолого-минералогических наук, занималась исследованием ископаемых млекопитающих в Институте геологии АН СССР (РАН).
Владимир Левитский с юных лет посвятил себя военной карьере, принимал участие в Гражданской войне, но был человеком скромным, увлекался живописью, фотографией и филателией. Был обвинен в контрреволюционном заговоре, приговорен к 10 годам лагерей, а позже расстрелян по повторному приговору.
Из воспоминаний сына: «В начале января 1931 года отец, придя домой, выглядел озабоченным, говорил матери, что его вызывают в ГПУ. Я, в ту пору еще подросток 15 лет, не придал этому значение, но мать была встревожена. 18 марта мы были разбужены стуком в дверь. Вошли двое, красноармеец с карабином и его начальник в полуштатском, как потом стало известно, следователь Котов. После предъявления документов Котов приступил к обыску. Вскоре обыск был закончен, Котов сказал моей матери, что отец на полчаса будет задержан с ними в ГПУ (очень близко от дома), а потом вернется домой. Отец взял с собой подшивку писем своих корреспондентов по филателии в СССР и за границей, каталог почтовых марок и еще какие-то бумаги, и они ушли. Мы с мамой и не подозревали, что отец ушел от нас навсегда».
Владимир Владимирович послал домой в Курск около 200 писем. Он отправлял свои рисунки, наблюдения, рассказывал о своих переживаниях, делился с женой Натальей и сыном Олегом впечатлениями от произошедших с ним событий.
«Я теперь занимаюсь в отдельной комнате один, рядом комната — красный уголок, а там радио… Недавно играла музыка — вальс из оперетты «Нищий студент», я вспомнил, как я с мамой эту оперетку слушал в Петербурге, и я заплакал (я был в комнате один), но это было один раз и только, а то остальное время, когда я на людях и при работе, я себя хорошо чувствую».
лег Левитский воевал на фронтах Великой Отечественной войны, стал архитектором, краеведом, воссоздал историю Орловского Бахтина кадетского корпуса, в котором служил отец, унаследовал увлечение филателией, сохранил и продолжил коллекцию отца.
В материалах архива международного общества «Мемориал» написано, что Михаил Стройков — архитектор, активный комсомолец, любимец преподавателей и товарищей. За участие в подпольном кружке, где печатали и распространяли листовки с критикой политики коллективизации, в 1927 году был арестован, сослан в Канск на два года, в 1932 году снова арестован и сослан в Архангельск, а через 6 лет был расстрелян.
Михаил Макарович посылал дочери Юле открытки с короткими текстами, поздравлениями, со своими рисунками и с репродукциями картин Третьяковской галереи, стремясь привить дочери любовь к искусству.
В Архангельске Стройков работал в городском архитектурном бюро, получил небольшую комнату, домой написал: «Люсенька, я теперь имею постоянную работу, вы можете ко мне приехать».
Семья навещает его, но остаться разрешают только дочери, а через пару месяцев запрещают и ей. За отъездом Юли последовал новый арест, и дальше связь обрывается, письма Стройкова не доходят до родных.
«Милая Лена!
Если ты получила мои письма из Архангельска и Вологды, то знай, что я осужден особым совещанием по статье 5810 на 5 лет и направляюсь в дальневосточный край в исправительно-трудовые лагеря. В настоящее время нахожусь в Свердловске и со дня на день жду отправки в дальнейший путь. Очень беспокоит меня то обстоятельство, что я в течение этих последних пяти месяцев не имею от тебя никаких вестей: где ты находишься, на какие средства живешь, как обстоит дело с твоим и Люсиным здоровьем. По прибытию на место напишу обо всем более подробно и надеюсь, что мне удастся тебя с Люсей взять к себе. Пока же, прошу тебя, не теряй самообладания, не поддавайся грустному настроению — верь, что все должно кончиться благополучно. Я здоров, чувствую себя хорошо и вам обоим с Люсей желаю этого же.
Крепко, крепко целую обоих. Твой Миша».
Юлия Михайловна окончила Московское высшее художественно-промышленное училище им. С. Г. Строганова, стала театральным художником.
«Николай Клявин окончил Томский горный техникум по горнорудной специальности, работал на комбинате Минусинскзолото начальником отдела открытых разработок, в 1938 году арестован и осужден за «антисоветскую агитацию» на 10 лет лагерей, где через пять лет заболел туберкулезом и умер», — рассказывает Василий Ханевич.
Писем Николая Яновича сохранилось мало, в них он обращается к своим дочерям и жене, пишет о себе, посылает рисунки.
Его дочь Людмила стала экономистом, а Эмма — учителем русского языка и литературы.
Армин Стромберг окончил химфак Уральского политехнического института, защитил кандидатскую диссертацию, но с началом войны отправлен в лагерь НКВД только за то, что имел несчастье родиться немцем.
Из лагеря с родными он обменивался рисунками, письмами, за полтора года послал жене и дочери 74 письма. А в сентябре 1943 года Армин Генрихович вернулся домой, продолжил научную деятельность, защитил докторскую диссертацию, в течение 30 лет возглавлял кафедру физической и коллоидной химии в Томском политехническом институте, написал учебник по физической химии для вузов, получил звание заслуженного химика РФ.
Его письма были сохранены, со слов его дочери Эльзы, «мама хотела уничтожить эти тяжелые письма, но отец сказал, что это память, что письма его спасли», и теперь они стали семейной реликвией.
Эльза Арминовна — кандидат химических наук, доцент, работает старшим научным сотрудником в Томском политехническом университете.
Возвращение репрессированных отцов домой — редкость, многие своих детей больше не увидели. Но, вне зависимости от конечного исхода, все арестованные получали надежду.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
