Новости – Общество

Общество

Наследивший Чеховым

Леонтий Усов. Фото: Денис Киреев

Cкульптор Леонтий Усов — о самых важных частях человеческого тела, России-матушке и сибирском валенке

Денис Киреев

13 октября, 2014 15:19

15 мин

В центре Томска на набережной Томи стоит памятник Антону Чехову. Название у него сложное: «Антон Павлович Чехов в Томске глазами пьяного мужика, лежавшего в канаве и не читавшего «Каштанку». Его автор — томский скульптор Леонтий Усов.

Мастерская Усова находится в спальном районе, в полуподвальном помещении на Алтайской улице. Внутри просторно и тепло. Приятно пахнет деревом. На внутренней стороне двери висит огромный, во весь размер двери, плакат-афиша выставки Усова в Голливуде (она проходила в мае прошлого года), где были представлены скульптуры-портреты голливудских же актеров: Джек Николсон, Роберт Де Ниро, Аль Пачино. Мастер первым делом предлагает мне чай, приносит кипу буклетов и книжек о себе, а сам усаживается за рабочее место.

– Леонтий Андреевич, а над чем вы сейчас работаете? — задаю банальный вопрос, чтобы завязать разговор.

– Делаю сибирский валенок, — отвечает мастер.

«Голова профессора Леннона»

Одна из последних работ Леонтия — квадроскульптура «The Beatles in Siberia», сделанная специально для презентации книг Юлия Буркина «Осколки неба» и «Наследие «Осколков». 30 сентября в Органном зале Томской филармонии состоялся необычный концерт, где впервые томичам показали эту скульптурную композицию.

– Я их сделал очень быстро, это нельзя так делать вообще, — рассказывает скульптор. — Мне Юлий Буркин сказал: «Всё, 30–го выступаем, делаем концерт в Органном зале». И я отвечаю: «Как, я же только сделал Ринго Старра». Ну, в общем, пришлось, засучив рукава, за месяц это сделать. И во время концерта эти головы выставлялись на стол.

– А почему именно такой период выбрали? Когда «битлы» отказались от своих одинаковых причесок.

– Вообще я по времени сместил. Изначально хотел их сделать совсем старыми. Но, ведь в живых из них осталось только двое, поэтому пришлось скорректировать. Вообще, молодые лица делать тяжело. Очень мало на лице следов прошлого.

«Что с тобой сделал русский рок, парень?»

– А вы сами какую музыку слушаете?

– А любую, — отмахиваясь отвечает Усов.

Об этом говорит и его коллекция дисков. Но, все-таки, если вывести из нее среднее арифметическое, то получится, что мастер любит классику, бардов и советский рок. У скульптора в разработке цикл портретов советских рокеров. Сейчас их 8, в перспективе будет 16. Усов уже сделал Бориса Гребенщикова, Александра Скляра, Артемия Троицкого, Андрея Макаревича, Вячеслава Бутусова, Петра Мамонова, Сергея Галанина и Севу Новгородцева. И хочет сделать Гарика Сукачева, Жанну Агузарову, Константина Кинчева и Виктора Цоя. Троицкий хотел даже организовать выставку и стать ее куратором, но события на Украине притормозили процесс, говорит Усов.

– Надо отдохнуть, потом к этому подойти, — говорит Усов. — Троицкий хотел быть куратором, но мы с ним разругались: я хотел, например, включить в список Шахрина (Владимир Шахрин лидер группы «Чайф». — Примеч.авт.), Артемий говорит: «Нет, если ты хочешь, чтобы я был куратором твоей выставки». Представляешь? Вот такой диктаторский подход. А еще либерал называется. Теперь они разругались совершенно со Скляром. Он даже выступил, «мол, был у меня друг, я потерял его». Скляр за Новороссию, а тот же — против. Тем более что Троицкий сейчас не в России, может, когда-то вернется, скажет «нет, я не дам их выставить, я куратор». Нахрен оно надо, такое творчество? Вот тебе, пожалуйста, что такое либерализм.

«Часть тела не менее важная, чем голова»

Я прохожу среди скульптур, рассматриваю их. Все–таки своеобразный у Леонтия Андреевича взгляд.

– А вот это что такое? — я указываю на непонятное громоздкое сооружение.

– Это «Терра Инкогнита». Это женский торс — Россия-Матушка. А кто-то вот смотри, залез на нее. А сзади лозунги, которые пишут на заборах. «Боже, царя...», «Сын за отца не...», «Наше поколение бу...», слово «Перестройка» вверх ногами, «Здесь был Вася».

Усов показывает скульптуру Максима Горького.

– Посмотри, вот, портрет, ясная сторона, так сказать, всего. Сделал только две руки, трость, лицо, но остальное ты же додумаешь сам.

И действительно, портретные скульптуры Леонтия Усова сделаны именно таким образом: есть голова, есть руки, есть аксессуары некие. И все. И это придает фигуре воздушность физическую, и смысловую наполненность. Вот, хотя бы тот же Горький. Вся скорбь мира собрана на его выточенном из дерева лице.

– Зачем тут спину делать и плечи? — говорит скульптор. — Какая прозрачность, тут все решено идеально в плане пропорций. И если бы сделал плечи, то все потерялось бы. Так и хочется сказать «Ай да Усов, ай да сукин сын!». Вот, портрет моего любимого Бернарда Шоу. Здесь сама по себе форма завораживает, держит, мимо не пройдёшь. А бывает, идешь иногда по музею, все картины друг на друга похожи, по цвету, по тональности. И скульптуры стоят, а ты проходишь мимо и думаешь: «ну да, ну, нормально» и прошел. А это тебе как в лоб — р–раз! И ты думаешь: «Подожди, ни хрена себе». Состояние очень мощное. Форма, понимаешь? Нужно же людей останавливать.

Очень интересно сделана скульптура Зигмунда Фрейда. Он, как и некоторые другие произведения Усова, так сказать, загнаны в рамки.

– Я не знаю, я ли это придумал, — поясняет он. — Я хотел соединить живопись и скульптуру. Это, конечно, никогда не совместишь, но намеком-то можно. Это получается не от ума, а от внутреннего толчка.

– А это что? — спрашиваю, указывая на непонятную скульптуру.

– А это — «жопа, часть тела не менее важная, чем голова». — Усов ставит филейную часть из дерева на стойку. — Что такое портрет? Это голова. А что противоположно голове? Жопа. И всегда, если ругают кого-то, то говорят: у тебя не голова, а жопа, обвиняют жопу, а это — не менее важная часть тела, чем голова. Здесь — женская, с натуры. У Маркеса есть интересное выражение, что слово «жопа» не менее красивое, чем слово «генерал». Я посмотрел словарь Даля, а там — полторы страницы об этом слове.

– Почему из нее гвоздь торчит?

– Это у меня таракан такой в голове — гвозди. Они у меня на многих работах.

Но «пошлости» на этом не заканчиваются. Скульптор достает с полки работу, по сути, являющуюся мужским половым органом с крыльями.

– А вот — Зевса я делал. Зевс захотел овладеть Ледой, это из мифологии сюжет. Он же верховный бог, а она ему не далась. Он не стал ее силой брать, а просто превратился в лебедя. Однажды когда она сидела, он к ней приласкался и трахнул ее. Леда родила от него Полидевка и Елену Троянскую. Вот, Зевс, момент превращения в лебедя. Я еще делал такую же работу, только наклонил вперед голову, добавил крылья от «Су-17», назвал ее «Сокол Жириновского» и подарил моему другу Владимиру Вольфовичу, она у него стоит в кабинете. Жириновский хотел меня в свою партию завербовать, но я отказался. А жаль, может политическую карьеру сделал бы, — смеется Усов.

Аркашка Счастливцев

Интернет по запросу «Леонтий Усов» характеризует его как скульптора, актера и художника. Дело в том, что Усов отработал более 30 лет в театре и, по его собственному признанию, для того, чтобы стать актером, изначально был рабочим сцены. Первой ролью был Андрей Непейпиво в пьесе, названия которой скульптор уж и не помнит.

– Понял, что искусства в театре нет, есть высокое ремесло, — рассказывает Усов. А как оставить след в искусстве, надо же наследить. Взял карандаш, стал учиться рисовать, графика, живопись, потом как-то незаметно перешел в скульптуру. И ушел из театра. Последняя моя роль — Аркашка Счастливцев в спектакле «Лес».

Первая выставка Леонтия Усова состоялась в 1992 году, организовал ее Александр Ширвиндт, которого Усов называет крестным.

– А многие из тех, чьи портреты вы делали, видели себя в кедре?

– Скляр и Галанин у меня в мастерской были. Макаревич тоже видел, я ему фотографии показывал. Он еще спросил, почему у него усы так по-чапаевски. А я так захотел. А Севе Новгородцеву я возил его скульптуру к нему в Лондон.

Диалог

В конце августа к юбилею Томска в Художественном музее открылась совместная выставка Леонтия Усова и художника Константина Фомина «Диалог». В трех залах были выставлены скульптуры и графические работы. Усов всегда не против таких «диалогов»: в прошлом году он вместе с другим томским художником, Андреем Редчицом организовал «Выставку двух…». С художниками Усов знаком давно.

– С Фоминым мы знакомы с момента создания Гильдии Томских художников: Кислицкий, Фомин, Редчиц, Усов, Желтов — это ядро Гильдии. У Фомина мне нравится все, поэзия особенно. Поэзия гениальна у него совершенно. Он прозу, романы сейчас пишет.

Сам Усов также рисует, часть его мастерской занимают портреты известных томичей. В 2004 году он выпустил свою первую книгу «Томичи глазами Леонтия Усова».

– Я сейчас хочу издавать новую такую книгу, — комментирует автор.

Внутри портреты тогдашних губернатора и мэра — Виктора Кресса и Александра Макарова. А также журналист Андрей Мурашов (работавший в то время в Москве), будущий губернатор Сергей Жвачкин, теперь уже бывший мэр Николай Николайчук, телеоператор Олег Мутовкин и бомж Виталя. Читаю подпись к его портрету: «По слухам, бросил пить, женился, вставил зубы, купил машину и работает инженером. Ну и дай Бог!».

– Он все равно уже помер, — комментирует Леонтий. — Снова запил.

«Я — сибирский валенок»

Внезапно мы вернулись к тому, над которым и работал Усов в настоящее время — сибирскому валенку. Этот валенок уже второй, Усов хочет сделать из него в будущем еще один памятник в Томске.

– Нас обзывают по-всякому. В Москве, в Питере, смеются, говорят: «Да че с ним, тупой, как сибирский валенок», — то есть уничижительное обращение к сибиряку. Но надо всегда минусы переводить в плюсы. Да, я сибирский валенок, самая лучшая обувь, ничто еще лучше не придумано для наших условий. И у меня там сделано: замок висит, как серьга — это значит, мы надежные. Замок — это крепость. Кто в 1941 году спас Москву? Сибирские полки. Вообще, сибиряки все заводы перевезли сюда, все работало. Это надежность. Далее там идет, он весь разношенный, дырки, нитки торчат, да потому что Москва и прочие неправильно понимают выражение великого Ломоносова: «Богатство России Сибирью прирастает». Сделали колонии и выкачивают все. А дальше поворачиваешь — две пуговицы: но, все-таки, мы дисциплинированные. Но верхняя пуговица, как в армии, всегда расстегнута — немножко свободы. Глаз — все видим. Нога приподнята, и скрепка торчит — чувствуем опасность. И палец длинный торчит, устремлены вверх, как Гагарин. Я делаю копию поменьше — для работы, чтоб показать начальству. И если его сделать два метра, к примеру, это будет как Чехов, к нему в первую очередь будут приезжать.

Усов обращается ко мне:

– Уху будем есть?

– Ну, да.

Тут стоит сказать снова о помещении мастерской скульптора. Дело в том, что это практически дом, здесь есть все, что нужно цивилизованному человеку.

– Тут у меня склад для дров, — показывает Усов. — Здесь кухня, туалет. А тут я иногда ночую, редко.

На одной из дверей висит табличка «ул.Усова».

– Это мне ребята на день рождения подарили. Отодрали где-то, — смеется скульптор.

«Серьезное» и «Смешное»

– Нужно быть нетомичом, чтобы на такое решиться. Вот, у меня внук — томич в первом поколении, потому что я родился в Архангельской области, а сын у меня в Ачинске. Томич бы вряд ли за это взялся. И многим этот памятник не понравился, и многие на меня обиделись из-за него за то, что я заставил их посмотреть на Чехова глазами пьяного мужика — такая трагедия в жизни некоторых людей, а мне — счастье, что я умудрился прикоснуться к искусству. Я могу даже книги показать.

Усов выносит три книжки. Две из них — собрание сочинений Чехова: «Серьезное» и «Смешное». Обложку «Смешного» украшает фотография томского памятника. Третья книга куплена скульптором в Лондоне и называется «Шелковый путь». На одной из ее страниц снова этот же самый памятник.

Третья делегация за месяц

Под вечер в гости к Усову приходит делегация из девяти человек — сотрудники Научной Библиотеки ТГУ. В течение целого часа скульптор держал внимание суровых женщин и одного не менее сурового мужчины: показывал работы и читал стихи своего друга Олега Афанасьева.

Спустя час: групповое фото и масса благодарностей от делегации.

– Надо чтобы были слайды для изучения студентам, — говорит библиотекарь Валентина Крылова.

Усов дает гостям огромную красную книгу отзывов. Эта книга — уже третья, начата чуть больше полугода назад. Благодарные гости уходят, скульптор читает отзыв и говорит: